Бехеровка на аперитив - Страница 34

Мелькнув над поселком, самолеты исчезли. Наступившая тишина заложила уши, словно пробки из мягкой резины. Медленно оседала пыль, крохотными парашютиками опускались, кружась, сорванные листья. Они не успели достичь земли, как кошмар повторился – самолеты зашли на второй круг! На этот раз каждый дал залп – это было величественное и страшное зрелище: ударил гром, желто-красные огненные струи вырвались из-под крыльев, сигарообразные тела ракет устремились вперед, а через секунду на Куполе-Близнеце раздался ужасающий грохот, полыхнуло пламя, дрогнула земля, посыпались скалы… Вряд ли жрец Анан, который с раннего утра жег жертвенный костер и молился перед статуей Макумбы, был готов к ракетному удару! Даже я не ожидал такого поворота.

Чиркнув крыльями по испуганному небу, штурмовики сделали очередной разворот. На этот раз они шли еще ниже – казалось, заостренные кромки плоскостей срежут крыши домов, сбреют верхушки деревьев и срубят головы тем, кто хоть немного возвышается над поверхностью земли. Но таких, практически, не было. Все племя распростерлось на жухлой выгоревшей траве, забилось под деревья, спряталось в камнях. Искаженные лица, остекленевшие глаза, открытые рты… Мужчины бросили оружие и впали в транс, женщины кричали, дети плакали.

Только могущественный и смелый пришелец, гордо выпрямившись на дрожащих ногах, стоял посередине поляны и, воздев руки вверх и в стороны, оберегал неразумный народ нгвама от хищных железных птиц. Именно благодаря ему, на этот раз, все обошлось благополучно: грохот реактивных двигателей исчез вдали и больше ничего не случилось – самолеты растворились в небе и уже не вернулись.

– Большой Бобон веело! Бобон веело! – восторженно скандировала окружившая меня радостная толпа. Многие опустились на колени, некоторые, приблизившись вплотную, трогали мою одежду и пытались потереться носами о руки.

– Большой Бобон веело!

На языке нгвама слово «веело» означает высшее проявление смелости, мужества, самопожертвования и отваги.

Я гордо распрямил спину и даже приподнялся на цыпочки, чтобы все племя могло видеть своего героя. Все-таки дикари борсханских джунглей ценили меня гораздо выше, чем коллеги, друзья и знакомые в Москве. Не говоря уже о начальниках. Причем, оценка эта была всесторонней: тут я и Большой Бобон, и веело…

Я снисходительно улыбался, принимая восхваления. Никто не знал, чего мне стоило это испытание – чуть штаны не намочил. Правда, «чуть» не считается.

Через несколько минут внимание аборигенов переключилось: они с возбужденными криками показывали вверх – туда, где раньше находилось капище Макумбы. Даже с большого расстояния было видно, что там все уничтожено. Рухнул зловещий Черный палец, обломки окружающих скал засыпали всю площадку, статую злого духа наверняка снесло в пропасть. Вряд ли уцелел и его служитель Анан.

– На колени перед Большим Бобоном! – это уже закричал появившийся откуда-то Твала.

Сейчас он не был похож на вождя племени. Обычный старый, потрепанный жизнью абориген. Без боевой раскраски, без головного убора из перьев, без жезла – символа власти, без даже той самой трубочки – ее отсутствие наглядно выдавало обман и подтверждало мои предположения о том, что он злоупотребляет служебным положением и безосновательно преувеличивает свои достоинства. Но подданные беспрекословно выполнили его команду и снова повалились на колени.

– Твой президент оказался могущественней Макумбы и жреца Анана, – сказал Твала. – Их больше нет. Народ нгвама достаточно силен для того, чтобы поклоняться сильному Богу. Назови имя своего Бога!

Как всегда, вождь Твала путал реальность и вымысел. А точнее, реальную силу президента США и силу вымышленного Бога, который якобы наслал самолеты на его племя. Но, в конце концов, мне это было на руку. Надо только придумать красивое и звучное имя…

Я задумался. Идея пришла неожиданно, и мне понравилась.

– Моего Бога зовут Юджин, – гордо сказал я, еще больше выпятив грудь. – Отныне он будет и вашим Богом.

– Да будет так! – Вождь Твала приложил к груди соединенные ладони и коснулся их подбородком. – Мы будем поклоняться ему так же верно, как служили Макумбе. У него всегда будут богатые дары…

Я одобрительно кивнул.

– Хорошо. Но ему надо будет поставить изваяние. Каждый Бог должен иметь материальную оболочку. Должен иметь тело.

Вряд ли вождь Твала понял, что такое материальная оболочка. Но общий смысл моих слов распознал верно.

– Мы поставим тотем. Красивый тотем, – охотно подтвердил он. – Ты укажешь нам подходящее место?

– Да, конечно, – сказал я. – Оно должно быть не таким мрачным, как Черное ущелье. Потому что Юджин – это добрый Бог, который пошлет народу нгвама много дичи, рыбы, фруктов. Но Юджин не любит человеческих жертвоприношений!

Окружившие нас туземцы слушали внимательно и почтительно.

– Вам придется отказаться от этого обычая. Можете приносить в жертву только птиц, рыб и животных. Приносить в жертву людей отныне – табу! Очень строгое табу!

– Хорошо, – сказал вождь Твала и смиренно склонил голову, как будто я и был великим Богом. В этот день он неотступно ходил за мной по пятам. И даже в хижине сидел на пороге и не спускал с меня глаз. При нем я сел за рацию и вызвал американского резидента.

– Спасибо, старик, – сказал я. – Спектакль удался на славу. Меня уже не собираются есть. Наоборот, я в большом почете. Вождь Твала сидит на полу и смотрит, как прирученная собачка.