Бехеровка на аперитив - Страница 54

Мои пальцы достигли гладкой подмышки. Это уже почти интим, но Галина не отстраняется.

– Да неужели? Как интересно… А почему у них двойное название?

Я улыбаюсь.

– Очень просто: основателей компании звали Чарльз Роллс и Генри Ройс. Таких примеров немало: «Борхард – Люггер», «Хопкинс – Ален», «Смит и Вессон»…

Галочка продолжает заинтересованно улыбаться, хотя явно не понимает, о чем идет речь, и я вновь возвращаюсь к автомобилям.

– Каждый новый «роллс-ройс» после двух тысяч километров обкатки разбирают, проверяют все детали – а на каждой стоят индивидуальные клейма рабочего и сборщика, – и если выявят брак, виновных мгновенно увольняют! Впрочем, ни один такой случай широкой публике неизвестен… Потом машину собирают заново и только тогда передают заказчику. Так что качество – непревзойденное…

– А вот баба с крыльями – из чистого серебра! – с видом знатока говорит своей спутнице парень в спортивном костюме и с питьевой чашечкой в короткопалой ладони. Крепким пальцем он тычет в знаменитую фигурку на капоте.

– Это правда? – тихо спрашивает Галина, готовая сейчас поверить во что угодно.

– Ерунда. Нержавеющая сталь. И никакая это не баба: летящая богиня – «Дух экстаза». Моделью стала молодая любовница одного лорда, который патронировал автомобильную промышленность Великобритании. Так, благодаря зрелому известному человеку девушка вошла в историю…

Я непроизвольно выпячиваю грудь и многозначительно смотрю на свою спутницу. Но она не постигает всю глубину проводимых мной параллелей.

– И откуда вы так много знаете? – спрашивает Галина.

Я скромно склоняю голову: дескать, такой уж я эрудит-энциклопедист, но не люблю расхваливать сам себя! Впрочем, разгадки чаще всего гораздо проще и малозначительнее загадок: на самом деле, готовясь к этой встрече, я заглянул в Интернет, на сайт «Роллс-Ройса»…

– Гля, а скорость у них так себе, – переговариваются, естественно по-русски, двое немолодых, но по-молодежному одетых мужчин: джинсы, двубортные пиджаки, яркие шейные платки в распахнутых воротах рубашек. – На старой тачке – всего 100 кэмэ, на новой – 160…

– Как черепахи, прикинь!

– Это мили, – с вежливой улыбкой поправляю я.

– Все равно… У меня на «мерине» двести сорок… А интересно, сколько лошадей в движке?

– Нигде не написано…

– Это у них приколы такие… Мол, мы крутые… Пойдем, телки заждались…

– Английский снобизм, – вмешивается в разговор дородный чех, вполне прилично говорящий по-русски. – Есть даже такой анекдот: у водителя «роллс-ройса» спрашивают: «Какой мощности здесь двигатель?» А он отвечает: «Думаю, вполне достаточной, сэр!»

– Что же он, свою тачку не знает? Вот муфлон!

– Да козлы они все! Пойдем, а то мочалки начнут базарить…

Молодящиеся мужчины отходят к томящимся у бутика G-F.Ferre изрядно тюнингованным девицам, похожим на ожидающих кормления аквариумных рыб. Их огромные рты в ожидании корма открываются навстречу говорящим и ходячим кошелькам. Рыбы и кошельки скрываются за стеклянными, с золотым вензелем, дверьми. У старины Жана Франка много дорогих, красивых и модных вещей. Но вряд ли наши земляки смогут обновить там свой лексикон или приобрести изысканные манеры…

– А в результате «роллс-ройс» выкуплен концерном «БМВ», – говорю я. – Вот и весь хваленый английский снобизм!

Чех улыбается.

– Вижу, пан – человек старой школы… Вы попали прямо в точку! Сейчас мало кто вникает в детали…

Это точно.

Галине нравится, что меня хвалят. Зеленые глаза блестят.

– Проголодалась? – спрашиваю я и снова беру девушку под руку. – Пойдем обедать, столик заказан на три часа. Сейчас без пяти три.

– Какой вы предусмотрительный!

Это верно. При моей профессии полагаться на случай допустимо только в самых крайних обстоятельствах. И то, когда нет другого выхода.

* * *

Грандотель «Пупп» широко известен среди богатых европейцев респектабельной роскошью фасадов и внутренних помещений. Но особую славу он снискал после нового фильма о Джеймсе Бонде, где изображал казино «Ройал» в Черногории. В настоящем «Пуппе» казино самое заурядное, зато ресторан хороший. Грандресторан. Просторный, напоенный светом зал, белые, обитые цветным шелком стулья с удобными подлокотниками, антикварная картина на стене, под ней плоские стеклянные витрины со столовыми ножами, ложками и вилками из золота и серебра, столики со множеством хрустальных бокалов, мягко светящийся фарфор тарелок, тяжелые, будто из платины, приборы, крахмальные салфетки, бесшумные, почтительные официанты…

– Ой, как здорово! – Галочка крутит в тонких пальчиках рюмку с бехеровкой и восхищенно осматривается. – Здесь и номера такие шикарные?

Я отрываюсь от знаменитого пупповского «Меню гурмана».

– О да! Чего стоит один «императорский» номер, в котором когда-то остановливался сам Франц Иосиф… Венецианские зеркала пятнадцатого века, обивка из китайского шелка, антикварная мебель, камин, в котором можно зажарить быка, огромные кровати…

– И вы в нем были?! – ахает девушка.

Я вздыхаю. В восемьдесят четвертом году двадцатого века именно в императорских апартаментах мы с Вацлавом трое суток «вербовали» двух западных немок. Все было вполне официально: мы заранее написали рапорта и получили санкцию руководства на контакт типа «W». Немки на вербовку не шли, но мы не отступали и трудились буквально в поте лица, почти без перерывов, все семьдесят два часа, заказывая еду и выпивку в номер за государственный счет. И хотя положительного результата добиться не удалось, воспоминания об этой акции много лет согревали душу… И потом, что считать положительным результатом?